Все уверены, что наша экономика зависит от цен на нефть. Но это не так
В конце июля глава Минэкономразвития Андрей Белоусов отметил, что во втором квартале 2012 года ситуация в экономике была неплохой, за первый квартал этого года экономика выросла примерно на 4,4% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Андрей Белоусов сказал, что в связи с этим министерство может повысить годовой прогноз роста ВВП до 3,8-4,0%.
Правда, несколько месяцев назад этот прогноз снижен до 3,4% (причем как раз с того уровня – чуть ниже 4% – до которого теперь собирается его повышать). Это понижение прогноза темпов роста экономики было сделано на фоне пересмотра в сторону повышения прогноза цен на нефть (до среднего уровня $115 за баррель в текущем году). Теперь же Минэкономразвития собирается повышать прогноз ВВП, но при этом снижает прогноз цен на нефть (предположительно, примерно до $105-106 за баррель или чуть выше).
Такое сочетание пересмотров прогнозов подтверждает наше мнение о том, что очень сильной зависимости роста российской экономики от цен на нефть не наблюдается. Действительно, в последние десять лет повышение цен на нефть не привело к ускорению реальных темпов экономического роста, а лишь способствовало росту номинальных показателей, таких как обменный курс, инфляция и, как следствие – номинального ВВП в долларовом эквиваленте. В последние годы, после того как ЦБ перестал таргетировать обменный курс, ошибочность утверждений о существовании сильной зависимости темпов экономического роста от цены на нефть стала еще очевиднее. Тем не менее, это по-прежнему один из самых популярных мифов о российской экономике.
Примечательно, что подобное мифотворчество затрагивает не только Россию – еще одним примером может служить Китай. Год или два назад КНР постоянно обвиняли в манипулировании валютным курсом и искусственном ослаблении юаня.
Сторонники этой точки зрения утверждали, что Китаю следует значительно укрепить юань, чтобы сократить положительное сальдо счета текущих операций и стимулировать внутренний спрос – то есть, по сути, способствовать увеличению импорта (в первую очередь, из США и других развитых стран). Интересно, что все это произошло за последние год – полтора само по себе – без значительных изменений валютного курса (год назад курс был почти таким же, как сейчас – около 6,4 юаня за доллар).
Область применения макроэкономических моделей, на основе которых вырабатываются такие рекомендации, весьма ограничена – особенно если эти модели опираются на эконометрический подход и данные, описывающие период «спокойного» развития. Если же модели основаны на панельных данных и на обобщении опыта других стран, то в периоды нестабильности они могут быть совершенно неверными, поскольку подобные обобщения зачастую не учитывают страновую специфику. В периоды кризисов и турбулентного развития в экономиках, как правило, происходит масштабная структурная трансформация, которую подобные модели в принципе неспособны прогнозировать.
Греция – еще один пример чрезмерного доверия к прогнозам, составленным на основе стандартных хрестоматийных моделей. Почему-то «большая тройка» (МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссия) решила, что рекомендованные Греции меры бюджетной экономии приведут лишь к умеренному спаду в экономике, за которым последует быстрое восстановление, что позволит Греции снизить отношение долга к ВВП примерно до 120% к 2020 году (что само по себе достаточно бессмысленно, поскольку примерно на этом уровне находится отношение долга к ВВП других проблемных стран южной Европы – Италии, Испании, Португалии). Реальность оказалась иной – после нескольких лет глубокого экономического спада в текущем году ВВП Греции, по прогнозам, сократится более чем на 7%, что, в свою очередь, приведет к сужению налоговой базы, и согласованного сокращения номинальных бюджетных расходов будет недостаточно, чтобы снизить бюджетный дефицит до оговоренного уровня.
Это ставит под угрозу всю программу оказания помощи Греции, подрывает доверие рынка к проводимой политике и может привести к еще более масштабным проблемам в других странах на периферии Европы.
Таким образом, похоже, за провал программы помощи Греции должны нести ответственность не только правительство страны, но и те, кто разрабатывал планы поддержки, основанные на несовершенных экономических моделях и традиционных экономических догмах. Если вспомнить, что такой же упрощенный подход применялся международными финансовыми организациями и кредиторами в период кризиса в Аргентине около 10 лет назад или в странах бывшего СССР в 1990-х годах (а с тех пор мало что поменялось в отношении чрезмерного доверия к хрестоматийным моделям общего равновесия), то станет понятно, что экономические проблемы в Европе не будут решены еще долгое время.
Из вышесказанного можно сделать один вывод – страны, которые однажды уже пережили давление со стороны кредиторов, но не сумели выполнить свои обязательства и в определенный момент пережили болезненные кризисы, сейчас находятся в более выгодном положении, поскольку все больше рассчитывают на собственные силы. В то же время инвесторы, которые помнят о недавних кризисах, зачастую ожидают, что страны, пострадавшие в прошлом, будут затронуты кризисом сильнее прочих (хотя это может быть совсем не так). Именно поэтому многие инвесторы скептически относятся к таким странам, как Россия.
Справедливости ради следует отметить, что в случае с Россией этот скептицизм в значительной степени возникает в результате действий самого российского правительства, которое пересматривает собственные прогнозы слишком часто и слишком радикально.
Еще одним источником беспокойства всегда оставалось состояние российского бюджета, но пока опасения в связи с возможными трудностями финансирования расходов не материализовались, главным образом, благодаря гибкому обменному курсу. Снижение цен на нефть приводит к ослаблению рубля, которое позволяет в значительной мере нивелировать негативный эффект от сокращения нефтегазовых доходов в долларовом эквиваленте. Отчасти этим объясняется то, почему в прошлом году бюджет был профицитным и оставался таковым и в первом полугодии 2012 года.
Несмотря на повысившиеся недавно инфляционные ожидания, финансовая и экономическая ситуация в России представляется относительно стабильной (по сравнению с ситуацией в других странах): экономика страны сейчас гораздо лучше адаптируется к внешним шокам благодаря гибкому обменному курсу и более осмотрительному подходу к госрасходам. Фактически макроэкономическая ситуация в России улучшилась, однако это еще не в полной мере отражено в восприятии российских рисков инвесторами из-за наличия у России негативного опыта преодоления кризисов, а также вследствие регулярных противоречивых заявлений госчиновников.
09/08/2012