Как законы, призванные защищать граждан и предпринимателей, могут навредить им

Нередко законопослушным налогоплательщикам приходится пройти через многое, чтобы доказать свою невиновность в том налоговом правонарушении, которого он не совершал. А все потому, что где-то в Налоговом кодексе кроется неоднозначное понятие, которое налоговый инспектор и налогоплательщик понимают по-разному.

В отношении Единого налога на временный доход (ЕНВД). Казалось бы, наоборот, налог призван уменьшить бремя на бизнес. Однако в области розничной торговли, например, между юристами из налоговой и предприятиями возникает спор: как же определить торговую площадь, когда нормы Налогового кодекса, обязательного для исчисления налога, прописаны не совсем четко?

Так, предпринимателю М не повезло, когда к нему пришла проверка из ИФНС и налоговые инспекторы увидели, что он оборудовал очень маленький торговый зал всего в 5 квадратных метров. Это не соотносилось с техническим паспортом объекта недвижимости, которое арендовалось у крупного предприятия, потому как склад отделен от торгового зала перегородкой из гипсокартона. В соответствии с положениями статьи 346.29 для исчисления суммы ЕНВД при розничной торговле используется площадь торгового зала в квадратных метрах.

Из положений статьи 346.27 Налогового кодекса следует, что основной критерий, характеризующий торговую площадь – ее использование для торговли, размер торговой площади определяется на основе инвентаризационных и правоустанавливающих документов. Однако предприниматель подтвердил договором аренды, что занимал именно 5 квадратных метров торговой площади и 91 метр складских помещений, что полностью соотносится с технической документацией, а неконструктивные вмешательства в планировку помещения не должны сопровождаться изменением технического паспорта. Спор был разрешен в пользу налогоплательщика решением суда. Но если бы он не использовал правильные формулировки договора аренды, толкование неправильного Налогового кодекса стоило бы ему приличных денежных сумм.

Не менее опасным обстоятельством, связанным с НК РФ, является также постепенное затягивание бизнеса в жесткие условия путем повышения ставок всевозможных налогов. Например, повышение с 2011 года ставок по страховым взносам, введенным в 2010 г. вместо ЕСН.

Служба дня и ночи

Законом «Об оперативно-розыскной деятельности» сейчас прикрываются сотрудники милиции, проводящие вроде бы как уже запрещенные обыски. Опасен этот документ тем, что дает милиции-полиции практически ничем не ограниченные полномочия в отношении объекта проверки. В соответствии со статьей 6 этого закона, оперативные работники имеют право исследовать документы. Сотрудники из органов могут изымать документы, поставив при этом «на уши» весь офис.

Изъятые документы, которые порой несколько месяцев нельзя вернуть, – это огромный знак «кирпича», парализующий деятельность предприятия. Когда оперативники вернут необходимые подлинники документов, чтобы дальше работать? Из текста закона непонятно, как понесут ответственность злоупотребляющие своими полномочиями милиционеры. Также мы не узнаем, как обуздать зарвавшегося представителя власти.

Или такой пример. Компания А поставила компании Б тушенку с отсрочкой платежа (т.е. сначала товар, потом деньги). Допустим, Б заплатила А только малую часть товара, а потом платить перестала. С юридической точки зрения это мошенничеством можно и не назвать, чем пользуются злоумышленники в партнерстве с коррумпированными силовиками. Возможна и принципиально другая ситуация. Компания Б в силу экономических причин не может отдать деньги за тушенку. Разозленный А привлекает к возврату долга людей из МВД, которым обещает процент. Они в свою очередь возбуждают дело, хотя в действиях компании нет состава такого преступления как мошенничество.

Вымогательство со стороны следственных органов происходит под самыми нелепыми предлогами. Следователь с улыбкой может встретить выгодное предложение. И недоработки Уголовного кодекса еще не так страшны. Куда страшнее, что его нормы отсылают нас к специальным законам о предпринимательской деятельности (Налоговый кодекс, федеральные законы «О борьбе с легализацией...», «Об акционерных обществах» и «Государственной регистрации юридических лиц...»). А их недоработанность куда более очевидна, чем в десятилетиями развивающемся уголовном законодательстве.

Бедность – не порок?

Не стоит забывать и про законодательство о банкротстве. Российское законодательство объявляет основной целью введения процедуры банкротства как всеобщее финансовое оздоровление предприятия. Однако на деле получается совсем иная картина.

Возьмем, к примеру, предприятие, ведущее лесозаготовки и лесопоставки в регионе. Для своего городка это предприятие является градообразующим, что позволяет отнести населенный пункт к статусу моногорода. Предприятие в числе прочего обеспечивает город рабочими местами, а также участвует в социальной поддержке населения: столовые, спортивные залы по очень доступным ценам. Однако в ходе налоговой проверки налоговой инспекцией были доначислены налоги в крупных размерах, предприятие не смогло справиться с уплатой их в срок.

Налоговая инспекция инициировала процедуру банкротства, арбитражный суд ввел процедуру наблюдения. Даже особо не задумываясь можно сделать вывод, что для контрагентов введение наблюдения будет тревожным звоночком, который приведет к потере в количестве заключенных сделок и к уменьшению числа отгрузок. Далее эти проблемы могут вырасти как снежный ком и привести к дальнейшему росту задолженности. Хорошо, если руководитель предприятия сможет сориентироваться в новой для предприятия ситуации, иначе на карте России может появиться еще один умирающий городок.

Проблема в том, что действующее законодательство о банкротстве совсем не учитывает статус предприятий при введении процедуры банкротства в их отношении. Поэтому выходит, что вместо оздоровляющей роли, банкротство играет карающую роль. Так было с «Арбат-Престижем» или сетью магазинов «Самохвал», площади которых были проданы с молотка отнюдь не по рыночной цене.

Роман Терехин