Что надо делать? Лихорадочно развивать мелкорозничную торговлю

Малое предпринимательство не только обещает возродиться само, получив поддержку правительства, но и считает себя силой, способной противостоять экономическому кризису

Малый бизнес в нашей стране – явление вымирающее. Чиновники его недолюбливают, скрывая, впрочем, свои чувства за декларативными программами по поддержке малых предприятий. Оно и понятно: работать с одной крупной компанией проще, чем с десятками мелких предпринимателей. Однако когда у лидеров отечественной экономики начались финансовые проблемы, государство вспомнило о существовании малого бизнеса и даже объявило его развитие приоритетной задачей. Глава Ассоциации малого бизнеса в сфере потребительского рынка Алексей Третьяков уверен, что если эти заявления будут подкреплены реальными действиями чиновников всех уровней, то предпринимательство в стране разовьется очень быстро.

– Почему вы считаете, что малый бизнес в период кризиса более устойчив, чем крупный?

– Во-первых, у нас нет акционерного капитала – нечему падать на бирже. Во-вторых, большинство объектов мелкорозничной торговли, общепита и бытовых услуг расположены во временных помещениях на арендованной у государства земле. Поскольку государство не заинтересовано в нас, любой предприниматель живет в ожидании бульдозера. В этих условиях кредиты на развитие брать опасно. Мы их и не брали, а значит, у нас нет проблем с долговой нагрузкой. Так что малая торговля идеальна для переживания кризиса. Но ее, к сожалению, осталось слишком мало, а потому она не может заместить крупных сетевиков.

– Чем же так плохи сетевые гипермаркеты?

– Вот простой пример. Недавно по телевизору я видел сюжет о снесении мелкорозничного объекта, в котором промелькнула витрина, где было написано: «Картофель из Новгородской области – 14 рублей за 1 кг». В июне в петербургском ЗакСе прошли слушания по продовольственной безопасности. Депутат Игорь Риммер свое выступление начал с того, что положил на трибуну картофелину и сказал: «Вот это жена принесла из магазина „О’Кей“, стоимость – 29 рублей за килограмм, страна происхождения – Саудовская Аравия». Возникает вопрос: мы куда идем? Может, я чего проспал? Может, у нас поменялась национальная идея? И теперь – «все для поддержки иностранного производителя»? Почему мы должны поддерживать германское Metro, турецкий «Рамстор», французский «Ашан»?

Есть еще одна вещь, о которой мало говорят. Часто слышишь: «Как хорошо: у нас снесли павильон – теперь будет где с собачкой погулять!» Но беда в том, что бабушке, которая так говорит, никто не объясняет взаимосвязь: у нее будет место для выгула собачки, но ее сын работает на колбасном заводе, который в этот павильон поставлял колбасу. А в сеть этому заводу не пробиться, значит, сына выгонят с работы. К сожалению, идет целенаправленная пропаганда: «Сети – это наше все!»

В конце мая мне довелось быть на совместном заседании двух экспертных советов (по конкуренции в торговле и по агропрому) при Федеральной антимонопольной службе в Москве, где обсуждался вопрос резкого роста цен в продовольственной рознице. И как заведенные пошли на трибуну представители мясных, зерноводческих союзов, вперемежку с ними – руководители региональных отделений ФАС. Из всех выступлений следовало одно: повышение цен – это заговор торговых сетей. Ну, конечно, не в режиме вражеского закулисья, а просто ребята хотят сверхприбыль получить.

На этом фоне гениально прозвучало выступление представителя одной из работающих в России иностранных сетей (я сознательно не называю его фамилию). Он сказал: «Мы крайне благодарны российскому правительству, что нас пустили в страну, тут для нас такие широкие возможности. Но если вы попытаетесь ввести такие же ограничения для сетей, как в Европе, мы это расценим как возврат к тоталитаризму». Еще бы три минуты – и он обвинил бы нас в возрождении сталинского режима.

– То есть, по-вашему, сети – воплощенное абсолютное зло?

– Нет, конечно. Сети – это как ядерная энергия. Если под надзором – дешево и экономически чисто. А без контроля и ограничений получается Чернобыль. Если брать оптимальную пропорцию долей, которые должны иметь в торговле сети, мелкая розница и рынки, то это соответственно 40−40−20%. Примерно таково соотношение в большинстве западных стран. Но у нас сетям принадлежит свыше 82%.

Вытеснение мелкой розницы – это ведь проблема остросоциальная. С тех пор как в 2004 году начались гонения на мелкорозничную торговлю, мы потеряли около 1,6 тыс. остановочных павильонов, примерно 2 тыс. точек в зоне ответственности метрополитена. Из 880 комплексов мелкорозничной торговли, которые были зафиксированы в 1998 году, сейчас осталось только 204. Каждый комплекс – в среднем не менее 50 предпринимателей. Значит, до 40 тыс. малых бизнесменов лишились своего дела. А если приплюсовать сюда семьи этих бизнесменов, на жизни которых отразились перемены, то цифра получится еще более впечатляющая.

Иными словами, ликвидация малой торговли ради сверхприбылей сетевиков – это уже проблема не малых предпринимателей, а всего городского населения, и не только экономическая, но и социальная.

– Что, по вашему мнению, должно делать государство для смягчения последствий кризиса? Разделяете ли вы мнение, что оно идет в правильном направлении, но крайне медленно?

– Я бы так не говорил. Во-первых, «даже девять беременных женщин за месяц ребенка не родят». Если действовать по принципу «сначала в драку ввяжемся, а там посмотрим», то это плохо закончится. Во-вторых, сейчас слишком много неясного.

Что надо делать? Лихорадочно развивать мелкорозничную торговлю. Торговый павильон поставить, если тебе не втыкают палки в колеса, можно за месяц. Я не призываю ликвидировать сети, мы все равно еще не дотягиваем по их количеству до европейского уровня. Но если мы начнем ускоренное развитие мелкой розницы, то решим массу проблем. Мы получим резервную систему по отношению к сетям, снимем социальную напряженность, дадим возможность населению выбрать те товары, которые оно хочет, а это снижение цен. Дадим вздохнуть российскому агропрому и пищепрому, которые не могут пробиться в сети и благодаря мелкой рознице получат рынки сбыта. То, что предпринимательство поднимется моментально, я вам гарантирую.