Толоконин Артем, клиника для миллионеров
Богатые, и уж тем более знаменитые россияне предпочитают лечиться за рубежом. Считается, что заграничные врачи, технологии и сервис – лучше. Психотерапевт Артем Толоконин решил положить конец этой непатриотичной практике, открыв собственную клинику, где любой миллионер может спокойно потратить 250 тысяч рублей за час.
Артем Толоконин решительно возражает против вывоза капитала из России: «Ну что там делать−то, за границей? Просто не понимаю! Так что у меня патриотическая задача — чтобы деньги, которые люди оставляют на Западе, тратились бы в России. А мы будем с них платить налоги. Ну какой смысл вывозить деньги и платить там непонятно за что, если можно лечиться дома, причем более качественно?»
Для того чтобы приблизить свои услуги к потенциальным клиентам, Толоконин разместил свою клинику Neo−Vita в жилом комплексе «Долина грез», то есть в непосредственной близости от легендарной Рублевки. За входной дверью посетителей встречают интерьеры пятизвездочного отеля и умопомрачительные блондинки на ресепшн. А к приему «пациентов» из «Бизнес−журнала» в холл вышел сам владелец и главный врач.
Первое ощущение: клиника и правда совершенно не похожа на медицинское учреждение. На дверях нет привычных табличек «Терапевт» или «Невропатолог», уборщицы не возят по полу тряпками из мешковины, да и специфический «больничный» запах здесь тоже отсутствует. Впрочем, пациентов тоже нет. Вернее, их не видно. В этом−то как раз и состоит одна из задумок Артема Толоконина. Рассчитано все это великолепие максимум на 50 VIP−персон. А жестоко вымуштрованный персонал делает все возможное, чтобы друг с другом (а уж тем более с журналистами!) клиенты не сталкивались ни при каких условиях. Кстати, для особо привередливых «випов» клинику по их желанию могут вообще закрыть для посетителей на несколько часов. Как говорится, любой каприз за ваши деньги.
Деньги за услуги здесь берут действительно немалые. Скажем, часовой прием у психотерапевта оценивается в 250 тысяч рублей, индивидуальная программа медицинского обслуживания на год стоит от миллиона, а программа, рассчитанная на семью из двух взрослых и одного ребенка, — уже от двух с половиной миллионов. Вот только отделения педиатрии в этой клинике нет вовсе. Толоконин уверен, что детей лечить не нужно: они и так здоровы. По определению. Если же у ребенка все−таки возникают какие−то проблемы со здоровьем, первым делом следует восстанавливать микроклимат в семье, то есть заняться нужно прежде всего родителями. Часто именно они являются источниками проблем своих детей.
Откуда такие цены — понятно. Толоконину нужно возвращать вложенные в проект средства. Причем средства собственные. По официальной версии — десять миллионов долларов. Впрочем, если внимательно присмотреться к качеству отделки помещения и дорогущему оборудованию, которым напичканы изысканные интерьеры, так и тянет спросить руководителя клиники о том, зачем он занижает сумму стартовых вложений. Впрочем, эту тему главврач сводит к шутке:
— Ну, назвать сумму с точностью до копейки я вам не могу. К тому же я никогда не считаю деньги. Я их зарабатываю и тут же делаю с ними то, что считаю нужным.
Кроме того, зная специфический нрав «рублевских» клиентов, Артем Толоконин считает высокую стоимость лечения мотивирующим фактором: цены хотя бы в какой−то степени будут подталкивать пациентов к соблюдению рекомендаций докторов. Ведь, как ни верти, здоровье не купишь. Ни за какие деньги.
— Поймите, основная функция денег — это не покупка чего−то, — излагает свое политэкономическое кредо владелец клиники. — Деньги — это выражение отношения. Если человек платит миллион рублей, он все же постарается, чтобы эти средства себя оправдали. Конечно, это не запредельные деньги. На мой взгляд, это вообще недорого. Хотя и выше, чем в целом по Москве: годовая программа в столичных клиниках хорошего уровня сегодня стоит в среднем около 150–200 тысяч рублей.
— Чем же ваша клиника отличается от других?
— Тем, что у нас есть огромный интеллектуальный багаж и отлаженный сервис. А еще есть понимание того, что нужно делать с этими людьми. И как с ними нужно общаться.
— И как же?
— Есть некоторые секреты, которые я не могу озвучивать, поскольку не хочу, чтобы кто−то попытался скопировать наши ноу−хау, сделав это некорректно и неправильно.
Тонкостей организации лечения Толоконин и правда не раскрывает. При этом предприниматель утверждает, что строит клинику мирового уровня с весьма конкурентоспособными ценами. Видимо, это реверанс в сторону тех российских миллионеров, которые уже готовы последовать примеру американских богачей, известных своей жадностью. Цены в аналогичных медицинских центрах за рубежом намного выше: простенький недельный курс реабилитации стоит не менее 20–30 тысяч евро. Желтая пресса обожает обсасывать любые детали лечения известных личностей, особенно если знаменитость снимает целый этаж VIP−клиники. «Но зачем нужен целый этаж? — недоумевает Толоконин. — Многие публичные персоны как раз не хотят, чтобы широкой публике стали известны подробности их лечения и диагнозы». Вот почему на дверях кабинетов в Neo−Vita нет табличек, а пациентов от доктора к доктору сопровождает администратор. Не менее строго у Толоконина обстоят дела и с конфиденциальностью. Все сотрудники клиники подписывают специальный документ, где обязуются не разглашать имена пациентов и прочие детали. Кроме того, территория клиники охраняется не хуже ядерного объекта: постороннему сюда не попасть. Так Толоконин борется за доверие клиентов. Ведь главное здесь — даже не набор медицинских услуг, а сервис и особое отношение к пациентам. Владелец клиники гордится знанием клиентуры:
— Многие «рублевские» люди живут по образу и подобию друг друга. У них очень похожие взгляды, похожие проблемы. Я знаю, что им нужно.
— И что же нужно богатому клиенту?
— А чтобы он был здоров и счастлив.
Да уж, куда лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Но и богатые далеко не всегда здоровы. Значит, их нужно лечить. А возможностей сделать это в России, как оказалось, не так уж много. Артем Толоконин уверен, что рынок медицинских услуг для богатых в стране молод, зато очень перспективен. Конкуренции никакой, не говоря уже о том, что многие необходимые таким пациентам сервисы до сих пор в дефиците.
Кстати, своими методами Толоконин подтверждает: первая профессия на всю жизнь остается для человека главной. Так, главврач Neo−Vita полагает, что большинство заболеваний его пациентов носит явно выраженный психосоматический характер. Вот почему клиника специализируется на трех ключевых направлениях —психотерапии, репродуктивной и восстановительной медицине.
В стандартную программу годового обслуживания обязательно входит одна консультация главврача. Толоконин предлагает пациентам самостоятельно оценить состояние своего здоровья, сформулировать проблемы и даже набросать список необходимых действий, позволяющих добиться желаемого результата. Следом за дело берутся врачи, способные дать точный ответ на главный вопрос: какие из проблем со здоровьем реальны, а что пациент просто выдумал. И лишь затем вырабатывается схема работы — в зависимости от выявленных заболеваний, запросов и пожеланий клиента.
Главврач уверяет, что здоровье всех его пациентов значительно улучшается уже в течение первого года. Так это или нет, проверить, разумеется, невозможно. Однако трудно не согласиться с грустными размышлениями Артема Толоконина о том, что большинству россиян вне зависимости от уровня достатка совершенно наплевать на собственное здоровье. Все мы — от рабочего до миллионера — ничего не делаем для того, чтобы вести здоровый образ жизни.
— Вы говорите, что не ощущаете конкуренции. Однако в Москве очень неплохо развит рынок медицинских услуг…
— В том−то и дело, что я оказываю помощь, а не услуги, — парирует Толоконин. — Это совершенно разные вещи! Как работают обычные клиники? Человеку кажется, что у него «давление». Он идет к врачу, и тот начинает лечить это самое повышенное давление. У нас вообще вся медицина ориентирована на постановку диагноза и на борьбу с ним. При этом никто не работает с личностью, не ищет причин заболевания. А ведь может оказаться, что у человека, например, какие−то психологические проблемы, которые его так тревожат, что появляются неприятные симптомы — ожирение или та же гипертония. Человек сам не всегда до конца понимает, что ему нужно для здоровья. А я рассматриваю все вопросы в комплексе, влезаю во все проблемы, учитываю все факторы, а в результате нахожу те звенья, которые нужно «достраивать» в человеке, чтобы проблема ушла.
— А за границей лечат не так?
— У меня, как вы понимаете, большой опыт общения с людьми, которые могут себе позволить лечиться за границей. И я знаю, что им там делают. За границей сильна хирургия по отдельным направлениям. Но больше российским гражданам там делать нечего. В основном хронические заболевания — это заболевания психосоматического порядка. А они требуют проработки не только режима питания или каких−то общих процедур. Знаете, вряд ли наш человек пойдет к западному психотерапевту рассказывать о своих сексуальных расстройствах. Как бы ни был хорош там врач, сколь бы знаменитой ни была клиника, пациент прежде всего должен знать язык, чтобы рассказывать о своих проблемах. А через переводчика это делать… сложно. Чтобы лечить российского человека, нужно хорошо знать российский менталитет, нашу «особую» культуру. На Западе таких врачей нет, поэтому наши психотерапевты для «наших» людей — вне конкуренции.
— И что же, ваши клиенты выполняют все рекомендации? Тяжело, наверное, миллионера заставить что−то делать?
— Сначала человек приходит на консультацию. Если он согласен с тем, что я ему предлагаю, он остается. Если не согласен, если он считает, что может лечиться уриной, пиявками или по древним методикам в Китае, — это его выбор. Я никого не уговариваю и не заставляю.
— И никаких конфликтов с богатыми и избалованными клиентами? Быть того не может!
— Бывает, конечно. Поначалу — когда доказываешь пациенту, как нужно себя вести для того, чтобы быть здоровым. Это нормальная практика. Ведь у людей есть какие−то свои представления. Приходится убеждать. Вот, например, пациент считает, что может раз в неделю выпить полбутылки водки с друзьями. И что это совершенно безвредно для его здоровья. Я начинаю говорить, что это неправда. Он не верит. А потом приходит наконец−то свободное время, мы очищаем организм от его привычных шлаков — и у человека абсолютно меняется биохимия. Он выпивает всего три−четыре рюмки, и на следующий день ему реально плохо. Он начинает чувствовать, насколько это токсично. Просто прежде был иной порог, поскольку клиент выпивал еженедельно свои полбутылки.
— Неужели вам удается убедить российских миллионеров в своей правоте?
— А они платят деньги. И это помогает. Конечно, они не сразу все свои дурные привычки отодвигают в сторону. Но мировоззрение за свои же деньги постепенно меняют. А потом происходит следующая встреча. И мы опять продвигаемся вперед.
— Собираетесь пропагандировать свою теорию лечения?
— Я и пропагандирую. Насколько это возможно. Но, повторяю, наше общество в массе своей здоровьем вообще не занимается. Для многих людей поход к врачу — это вообще ужас: «А вдруг чего найдут?» Я буду рад, если наш мир изменится. Но я реалист.
Толоконин действительно реалист. Будь он идеалистом, потратил бы все силы на пропаганду здорового образа жизни. А так — построил клинику для миллионеров.