Как заработать на вирусах: интервью с Касперским о будущем интернет-индустрии

Интервью. Создатель антивируса своего имени и № 129 в рейтинге миллиардеров «Ф.» подробно рассказал об истории компании, своем видении будущего интернета и причинах, по которым «Лаборатории» до сих пор нет на бирже.

Евгений, на какие средства вы сотоварищи несколько лет разрабатывали антивирус? Ведь приходилось работать «в стол»?
– К огромному сожалению, при переезде в новый офис потерялась коробка с «исторической» тетрадкой, откуда пошла «Лаборатория Касперского». В ней я описал первые 60 вирусов, с которыми работал. Но в принципе, история создания антивируса развивалась неторопливо. 

После окончания Института криптографии я работал в научно-исследовательском институте при Министерстве обороны, где моя борьба с вирусами оформилась в хобби. Если в двух словах, то в 1989 году на моем рабочем компьютере «завелся» вирус. Я разобрался, как работает эта вредоносная программа, и быстро написал «лечилку», которая восстановила работоспособность компьютера. Процесс мне понравился, интереса ради стал лечить попадавшиеся мне вирусы собственными силами. Спустя год я уже сочинял лечебные утилиты (назвать это софтом было сложно) и, стремясь подработать, заключил два контракта: на 10 тыс. и 15 тыс. рублей. По одному из договоров я должен был написать антивирусный модуль для большого проекта на MS-DOS, по другому – передавались права на установку антивируса на ПК, предназначенных на продажу.
На вырученные деньги можно было купить подержанную машину, но я купил видеомагнитофон. Впоследствии воспользовался им всего пару раз. Еще купил несколько тонн бумаги, чтобы напечатать свою первую книгу «Компьютерные вирусы в MS-DOS». Вторая инвестиция себя оправдала. Нельзя сказать, что книга пользовалась спросом, но сам факт ее существования очень помог – можно было апеллировать к своему имени на обложке.
Из НИИ я ушел в 1991 году в компьютерную фирму «Ками». Следующий год жил только на зарплату программиста, которая в лучшем случае составляла $100 в месяц.
Чем конкретно вы там занимались?
– 90-е годы были периодом первоначального накопления капитала, для IT-компаний в том числе. Надо было активно зарабатывать, поэтому продавали все, что хорошо продается. Основным бизнесом большинства компьютерщиков были, конечно, продажи компьютеров. Но заодно та же фирма могла торговать, например, индийскими кроссовками и шоколадными конфетами. В «Ками» ситуация была похожая, а я со своими двумя соратниками-подчиненными – весь наш антивирусный отдел – были программистами-нахлебниками, увлеченными идеей создания лучшего в мире антивируса. Хотя заработать на антивирусе в России было невозможно: мешали чудовищные масштабы пиратства и низкий уровень компьютеризации населения.
Деньги на существование отдела изыскали оригинальным путем: руководитель «Ками» Алексей Ремизов (ныне председатель совета директоров и совладелец «Айтеко» – «Ф.»), которого я считаю одним из своих учителей, свозил меня в Европу, познакомил с несколькими антивирусными компаниями. В одной из них мне предложили «халтуру». Так, работая в «Ками», я стал вести базу данных одного из конкурентов, получая за это $1,5–2 тыс. в месяц. Кроме того, как бешеный, писал статьи в английский журнал «Virus Bulletin (раздает антивирусам известные наградки VB100), что ежемесячно пополняло бюджет еще $300–400. На эти деньги жил коллектив антивирусного отдела «Ками» и закупалась необходимая техника.
Как вы стали зарабатывать деньги?
– В 1994 году наш продукт AntiViral Toolkit Pro занял первое место в международных тестах – нас стали упоминать за рубежом, появились контракты. Первые партнеры за рубежом нашли нас сами: различные компании предлагали выступить нашими дистрибьюторами на Западе.
Когда в бизнес вошла Наталья Касперская?
– В 1994 году программному отделу «Ками» понадобился собственный sales-менеджер. И, с благословения Алексея Ремизова, мы взяли Наталью в наш софт­верный проект. От нее требовалось превратить его в коммерческий. Опыта продаж и работы с партнерами у нее почти не было, зато в наличии имелась коммерческая жилка и отличные качества – желание всему научиться и умение делать это быстро. Мы были в ней уверены и оказались правы. К 1996 году в «Ками» над антивирусом работало уже 10 человек, появилась техническая поддержка. Стало понятно, что мы себя окупаем, и я отказался от «халтуры», хотя на тот момент у нас не было никакого «жирка».
Российский IT-рынок взрослел, появлялись покупатели программного обеспечения (ПО), которые понимали преимущества использования не пиратского ПО, софтверный бизнес набирал обороты. Но нам хотелось большего – выхода на международный уровень. Поскольку найти миллион долларов на пиар и маркетинг было негде, сделали ставку не на продуктовые, а на технологические продажи – стали предлагать прямым конкурентам на Западе нашу антивирусную технологию (ядро) на лицензионных условиях. К тому времени рынок знал, что у нас есть высококлассные кусочки кода, и технологические продажи приносили хорошие деньги. В 1996 году мы заключили два контракта: с немцами (популярный в Германии антивирус G-Data) и финнами (небезызвестный F-Secure), которые на основе нашего «движка» делали свой антивирус.
Мы выросли из антивирусного отдела, «Ками» тоже было не до нас, и в 1997 году антивирусная команда отделилась, превратившись в самостоятельный бизнес. Была зарегистрирована «Лаборатория Касперского», Наталья заняла позицию генерального директора. К 1998 году в компании работало около 30 человек, больше половины из которых – программисты. Не было разделения на директоров, менеджеров и рядовых сотрудников. Как и денег, чтобы нанимать топ-менеджмент и задумываться о разветвленной структуре.
Но тут случился август 1998 года…
– И благодаря валютным контрактам мы вплыли в него красиво, как венецианские гондольеры. На фоне жуткой инфляции мы оказались настоящими миллионерами. Ощущение было потрясающим. Можно было позволить себе нанимать профессиональный менеджмент, и осенью 1998 года, как граблями, прошлись по рынку труда.
Тогда же в новую команду вошел и Михаил Калиниченко?
– Да, в 1999 году – в числе трех топ-менеджеров, одним из которых был и Евгений Буякин, который сегодня является исполнительным директором «Лаборатории Касперского». На тот момент у нас имелись прекрасные технологии, но не было настоящего продукта. И мы ожидали, что технический директор станет связующим звеном, превратит технологию в продукт. Для людей «от технологий» это сложная задача, и далеко не каждый с ней справится. У Михаила не получилось, и он ушел. Со следую­щим техническим директором, кстати, мы также расстались. «Срослось» лишь с третьей попытки. Правда, эта заминка не помешала «Лаборатории» стать лидером российского рынка уже в 2000 году.
Во что вы инвестировали первую прибыль?
– В развитие зарубежной партнерской сети. Мы решили начать с Англии, потом были открыты офисы в Германии и Франции, затем – в США. На сегодня у «Лаборатории» почти 30 офисов по всему свету – от Токио и Пекина до Мехико и Мельбурна.
Как изменялось ваше личное благосостояние с ростом бизнеса?
– Мой личный доход составляет необходимую для жизни сумму, и не более того. По-прежнему живу в обычном панельном доме. Строю домик, но не на Рублевке, которая мне не нужна. Зарубежной недвижимости, островка в Тихом океане не имею, хотя мог бы, наверно. Все мои средства инвестированы в компанию. Лишь немногие сегодня относятся к деньгам, как к кислороду. Конечно, без кислорода нельзя. Но вспоминать о нем нужно, когда его не хватает. А жить стараться так, чтобы кислорода хватало всегда.
Живете по принципу «все в дом»?
– В целом, да. Последнее время желающие инвестировать в «Лабораторию» выстроились в очередь, но мы пока не рассматриваем подобные предложения. Компания развивается за счет собственных средств, поэтому и во время кризиса 2008 года особых проблем не испытала. Даже, наоборот, мы использовали этот период для усиления кадрового состава компании.
Почему больше не поднимаете тему IPO?
– «В те давние времена, когда профессия банкира была почетна и уважаема», мы думали о том, чтобы выйти на биржу. В первую очередь потому, что рыночная капитализация способствует более эффективной работе на рынках США и Западной Европы. Для них это так же естественно, как прийти на переговоры в костюме. К слову, я на переговоры в костюме не хожу. Кроме того, мы планировали инвестировать в маркетинг, повысить мотивацию персонала, участвующего в опционной программе. Но сегодня критерием успешности является не цена акции, а присутствие на рынке: выжил – уже хорошо.
И поскольку «Лаборатория» заключает крупные контракты, даже выступая как частная компания, то становиться публичной в условиях неблагоприятной рыночной конъюнктуры нет причин.
Для кого вы готовы надеть костюм?
– Для министра и выше.
Как вы защищаете свою интеллектуальную собственность, в том числе от инсайда?
– У нас сильная служба безопасности, защита от инсайдерских утечек в ее компетенции. Но гораздо большая проблема для нас – «открытое» воровство технологий и баз данных другими компаниями (в первую очередь китайскими), а также контрафакт.
Вечная притча во языцех…
– В России более-менее все в порядке, а в Китае и Индии творится беспредел: по некоторым данным, там до 50% нелицензионного «коробочного» софта.
Большая проблема, с которой постоянно сталкиваются IT-компании – бесконечные патентные войны в США. Во всем мире программное обеспечение защищается такими же авторскими правами, как, например, литературное произведение. В Штатах же действует патентное законодательство, защищаю­щее идею. К примеру, можно запатентовать песню в стиле диско из четырех куплетов. Например, одна чудесная компания запатентовала идею использования активационных кодов (которые вы вводите при входе в систему) и теперь «доит» всех, кто использует эту технологию. Поэтому гиганты типа Microsoft постоянно «попадают» на «патентные расходы», они ведь рано или поздно реализуют эти идеи.
Сейчас «Лаборатория Касперского» ведет семь разбирательств с патентными троллями (существует такое устоявшееся выражение). Приходится содержать довольно большой отдел, который не просто патентует все, что возможно запатентовать, но и «отбивает» удары патентных троллей. Ближайшее судебное заседание состоится в Техасе. Радует, что мы оказались в одной компании с Adobe, Microsoft и Google. Всего по этому делу обвиняемых около двадцати. 

Складывается впечатление о потерях в 1–2% выручки.
– Нет, конечно, не до такой степени. 

«Доктор Веб» вам уже не конкурент?
– «Антивирус Касперского» – «один, совсем один». У ребят из Питера хорошие технологии, но они не понимают разницы между софтом и продуктом. Продукт – это не просто софт на болванке, но и техническая поддержка и прочие «рюшечки». 

На создание этих «рюшечек» достаточно года, максимум двух.
– Чтобы начать работать по-новому, нужно серьезно пересмотреть взгляды на бизнес, философию компании, иногда даже сменить владельца. А через два года поезд уйдет еще дальше, и отрыв в узнаваемости брэндов будет еще больше.
Если программа столь удачна, вы могли бы купить компанию и использовать ее под собственным брэндом.
– Зачем? Мы открыли офис в Питере, и теперь их специалисты работают у нас. Причем мы их не переманивали специально – они просились к нам на работу, но не хотели переезжать в Москву. 

Почему «Лаборатория» не занимается прямыми продажами?
– Мы изначально работали по партнерской системе. Потом оказалось, что в странах со сложной политической обстановкой удобнее работать через партнеров, а не действовать напрямую. Половина партнеров работает только с нашим продуктом. И потом, наше партнерство – настоящее сообщество: например, близкий друг партнера из Израиля представляет продукт в Иране. 

Какова структура доходов и расходов «Лаборатории»?
– Расскажу на примере 2008-го – по прошлому году еще не готова аудированная отчетность, х­вастаться будем в конце февраля. По позапрошлому году картинка такая. Оборот составил $329 млн, что было на 76% больше по сравнению с результатами предыдущего года. Из них $196 млн, то есть 60%, нам принесли продажи в Европе. Еще $90 млн – в регионе ЕЕМЕА, $24 млн – в Азиатско-Тихоокеанском регионе, $19 млн – в Северной и Южной Америке. При этом продажи пользовательских продуктов составили больше 60% всего пирога – $200 млн, на корпоративные решения пришлось $99 млн, а доля технологического партнерства, кормившего нас в молодые годы, в 2008 году составляла наименьший кусок – всего 9%.

Евгений Касперский о будущем антивирусов

«Сети и софт будут гораздо более безопасными, чем сейчас. Скорее всего, появится принудительная идентификация в сети, кроме тех случаев, когда вы работаете в режиме чтения. Если хотите публиковать сообщения под своим «ником», пожалуйста: никто не препятствует. Но если сделаете какую-нибудь «гадость», то у киберполиции будут доказательства, что виноваты именно вы.

Сегодня компьютерные преступники пользуются анонимным статусом. Кстати, обычный пользователь только думает, что он анонимен в сети. На самом деле это не так: в случае необходимости провайдеры могут отследить все «маршруты» пользователя и по запросу передать эти данные органам.

IT-индустрия – очень молодая отрасль. Все современные стандарты – лишь первые попытки контроля качества. Но если думаете, что индустрия будет бесконечно меняться со стремительной скоростью, то вы ошибаетесь. Лет через 15 сфера IT-разработок перестанет гнаться за функционалом и переместит свое внимание на незаметность и безопасность, которые станут обязательными элементами программ. Я к тому времени успею состариться, но «Лаборатория» будет заниматься все тем же.

Это функциональное насыщение коснется антивирусов? Возможно ли появление таблетки «от всего»?
– Вы можете подписаться на журнал про все? Современные вредоносные программы пишутся киберпреступниками каждый раз с определенной целью: получить коды доступа, украсть номер кредитной карты, рассылать спам с вашего компьютера и так далее. Это все разные виды криминального IT-бизнеса, которые подпадают не под статьи 272, 273, 274 УК, а под статьи 158 и 159 УК (до 10 лет строгого режима с конфискацией). Хулиганские выходки типа демонстрации порноролика на рекламном щите на Садовом кольце – редкость. Поэтому защиту сразу от всего создать невозможно. Но тенденция сделать продукт как можно менее заметным будет выражена и в антивирусной индустрии. Она и сейчас для нас актуальна. Думаю, обороты киберпреступности на порядок выше, чем продажи антивирусной отрасли. А потери от вирусных атак – на два порядка выше: не буду сильно удивлен, если выяснится, что мировая экономика несет от них убытки более $100 млрд в год».

 Детали

Евгений Касперский

Родился 4 октября 1965 года в Новороссийске.
Образование: Институт криптографии, связи и информатики Академии ФСБ России (1987).
Опыт работы:
2007 – н.в. – генеральный директор «Лаборатории Касперского».
1997–2007 – руководитель исследовательского отдела «Лаборатории Касперского».
1991–1997 – руководитель IT‑отдела компании «Ками».
1987–1991 – про­граммист в науч­но-ис­сле­довательском институте при Министерстве обороны.
Семейное положение: разведен, двое детей.
Хобби: путешествия.

«Лаборатория Касперского»

Компания основана в 1997 году бывшими сотрудниками НТЦ «Ками». Занимается разработкой средств защиты от вирусов, спама и хакерских атак. Флагманский продукт – «Антивирус Касперского». В штате компании более тысячи сотрудников. Выручка за 2009 год по информации «Ф.» составила $460 млн. Акционеры: Евгений Касперский (50%), Наталья Касперская (<30%), топ-менеджмент (20%).

2010-й год Евгений Касперский встретил на Южном полюсе – водил хороводы вокруг пластмассовой елки

Евгений Касперский о путешествиях

«Я разделяю путешествия для души и бизнес-туры.
Последние занимают половину моего рабочего времени: например, улетаешь из Шереметьево на запад, а через пару месяцев возвращаешься с юго-востока. Эти поездки включают посещение партнеров, выставок, конференций, офисов, PR-акции. Бывают и очень интересные «маркетинговые» акции – к примеру, Новый год я отмечал на Южном полюсе, в компании семи стремительных лыжниц из стран, входящих в Содружество наций. Мы спонсировали эту экспедицию, которая, как потом выяснилось, была признана главным антарктическим событием сезона.
Путешествия для души случаются по выходным. Так, на Фудзияму я поднимался 10 мая посреди делового визита. На австралийский остров Гамильтона мне также удалось вырваться в конце двухмесячной командировки в мае 2009 года. Просто для удачного совмещения приятного с полезным требуется предварительное планирование. Например, ближайшие конференции для партнеров проведем в Рио-де-Жанейро и Доминиканской республике. Все радуются: и сотрудники и партнеры.
Что будет с IT-отраслью, скажем, через пять лет? Для ответа на этот вопрос нужно постоянно перемещаться по всему миру, общаться, знакомиться, понимать региональную специфику. Поэтому у меня бывают периоды с очень напряженным графиком: 5–6 дней в неделю приходится спать по 3–4 часа в сутки, после чего организм отказывается даже отдыхать. Из отведенных на сон шести часов могу заснуть только на три.
Кстати, вследствие того что большую часть своей деловой жизни провожу в зарубежных поездках, отдыхаю я исключительно в России. Пока есть силы и здоровье, хочется посмотреть как можно больше труднодоступных мест. В этом году планирую летом в третий раз пройти по Камчатке. Уже намечен маршрут, в экспедицию просятся и парт­неры и сотрудники. Хотя участие в походе каждый оплачивает из собственных средств.
Думаю, неплохо бы встретить следующий Новый год на Камчатке, прокатиться на снегоходах по горло в снегу. Как показывает опыт, главное – не разбудить медведя. Кстати, я знаю правило, которое 100% работает, – если даже встретил медведя, то нельзя ему грубить: он понимает интонации!»