Лихие женщины 90-х: как они строили бизнес во времена, когда за это убивали

Экс-политик и бизнесмен Ирина Хакамада в начале 1990-х отказалась от академической карьеры ради бизнеса. В 1992–1994 годах Хакамада была генеральным секретарем Партии экономической свободы, в середине 1990-х — депутатом Государственной думы. В 1997-м стала председателем Государственного комитета РФ по поддержке и развитию малого предпринимательства, а на границе с нулевыми организовывала партию «Союз правых сил» (СПС). «Я восемь лет преподавала капитализм, которого не было. А тут он начал наступать. И я решила на практике себе доказать, что я могу зарабатывать в частном бизнесе. Мне было интересно. Страшно не было. Терять было нечего», — комментирует политик.

Но на самом деле было что терять. Женщинам, чей бизнес успешно развивался, приходилось существовать в условиях «силового предпринимательства». Их компании отжимали, на них наезжали, у них похищали родственников, их убивали.

Женщины с рублем

Новая, рыночная экономика требовала новых бизнес-структур. В стране открывались биржи и коммерческие банки. Основательницей одного из них стала Наталья Раевская.

В 1988 году Министерство автомобильной промышленности Советского Союза учредило один из первых коммерческих банков, Автобанк, задуманный как касса взаимопомощи внутри автопрома. Планировалось, что предприятиям отрасли будут выдавать кредиты с условием возврата основной части долга, а всем остальным клиентам — под процент. Отдел «рискованных операций» возглавила бывший заместитель начальника отдела автомобильной промышленности Минфина Наталья Раевская. В Министерстве финансов она проработала к тому моменту 20 лет, с 1967 года.

К «рискованным операциям» относились все кредиты, которые банк выдавал компаниям не из автомобильной отрасли. Однако, как выяснилось в дальнейшем, и хорошо знакомые автомобильные «целевики» были не готовы, а иногда не считали нужным расплачиваться по долгам. Эдуард Абызов, начальник финансового управления Минавтопрома, бывший шеф Раевской, вспоминал, что почти сразу после своего назначения на пост главы банка Раевская выдала кредит Кутаисскому автомобильному заводу. После августовских событий 1991 года заемщик решил кредит не возвращать.

Наталья Раевская 31 августа 1995 года вместе с Михаилом Ходорковским, Владимиром Гусинским и другими ведущими российскими банкирами (она была единственной женщиной) встречалась с президентом Борисом Ельциным. В тот же день был подписан указ о залоговых аукционах. Фактически так началась приватизация крупных промышленных активов, например «Мечела», «Лукойла», «Норникеля», ЮКОСа и еще семи компаний, которые составили основу империй крупнейших предпринимателей — как их назвали чуть позже, олигархов.

Сама Наталья Раевская была лишь наемной управляющей и акциями банка не владела. Банк в тот момент принадлежал Андрею Андрееву. Однако проблемы 1990-х не обошли Раевскую стороной: как рассказывал «Независимой газете» бывший сотрудник Андреева Сергей Тарасенко, в 1993 году армянская группировка похитила ее брата и вернула за выкуп.

Помимо банка, с 1995 года Раевская возглавляла совет директоров крупнейшей страховой компании «Ингосстрах», тоже принадлежавшей Андрею Андрееву. В 2001 году после смены собственника банка Раевская оказалась вовлечена в конфликт акционеров.

В ноябре 2001 года Андреев продал Автобанк, «Ингосстрах» и металлургический комбинат «Носта» за $90 млн «Сибирскому алюминию», «Нафта-Москве» и Millhouse Capital. Подписи со стороны продавцов ставили в том числе Раевская и начальник службы безопасности Родион Гамзаев. Позднее Раевская говорила, что долей в банке у нее не было, подпись она ставила как представитель продавца, хотя и предупреждала, что не имеет права подписи. В январе 2002-го Андреев в судебном иске обвинил Раевскую и Гамзаева в том, что они украли активы.

Корпоративный спор с новыми владельцами банка и других активов Андреев разрешил в 2005 году.

После продажи Автобанка Наталья Раевская ушла из банковского бизнеса, по ее словам, «чтобы прийти в нормальное психическое состояние». В 2006-м она вернулась на должность главы совета директоров банка «Губернский» сенатора Глеба Фетисова, который позже был переименован в «Мой банк». В 2013 году экс-сенатор продал банк, а вскоре у банка отозвали лицензии. К тому моменту Наталья Раевская вышла на пенсию.

Красные директрисы

В начале 1990-х были сильны «красные директора», управленцы старой закалки, ставшие собственниками своих предприятий на первой волне приватизации. В их числе была Раиса Штрейс, глава сельскохозяйственного объединения «Летово».

В 21 год Штрейс пришла в колхоз под Ленинградом на должность агронома. В 1971 году она, уже будучи председателем, переформатировала колхоз, создав на его базе первое в Советском Союзе специализированное сельскохозяйственное производственное объединение «Лето» — большое тепличное хозяйство. В 1980 году площадь теплиц составляла 112 га — километры земли по обе стороны дороги от ленинградского аэропорта до метро «Московская».

В 1991 году Штрейс преобразовала государственное предприятие в закрытое акционерное общество «Лето». Благополучно пережив 1990-е, тепличное хозяйство исправно поставляло в магазины Санкт-Петербурга овощи, фрукты и грибы из своих теплиц. Например, шампиньонов в 2005 году «Лето» продало на 200 млн рублей.

Многоопытная директриса умела хорошо ладить с советской властью, но новые времена застали ее врасплох. С 2001 года какие-то неизвестные начали ходить по домам пенсионеров, искать бывших сотрудников «Лета» и последовательно скупать акции: как выяснилось впоследствии, за акции номиналом в один рубль посредники из холдинга «Империя» предлагали до 100 рублей. В итоге за три года целевой скупки бумаг из 112 га у «Лета» осталась только половина. В 2006 году закрылись овощные теплицы, осталось лишь грибное хозяйство. А на землях, еще недавно принадлежавших «Лету», по дороге в аэропорт выросли «Метро», «О'Кей», «Карусель» и «Пятерочка».

Впрочем, «красную директрису» Раису Штрейс это не сломило. До самой смерти в декабре 2013 года она руководила оставшимися активами — теплицами шампиньонов.

Еще одна героиня сектора «овощи и фрукты» — Татьяна Русина. Свою карьеру она начала в 1950-е товароведом на овощебазе №4 в Свердловске, который служил одним из главных хабов овощно-фруктового потока на восток России. В 1971-м Русина стала директором овощебазы. В 1993 году приватизировала ее. Средний поток фруктово-овощного трафика, проходящего через ООО «Продовольственная база №4», к тому моменту составлял полмиллиарда рублей в месяц.

В нулевые происходящее на базе выглядело как криминальный сериал. Сначала вице-мэр Екатеринбурга Владимир Контеев вынудил Русину переписать на него 51% имущества овощебазы. В ответ Русина пожаловалась на Контеева в правоохранительные органы: вице-мэр превратился в обвиняемого по делу о двух заказных убийствах. Контеева осудили на 18 лет за получение взятки, вымогательство, организацию убийств. Его жена Лариса, бывшая подруга Татьяны Русиной, скрылась за границей. Базу как актив бывшего вице-мэра арестовали с назначением Татьяны Русиной ответственным хранителем.

В 2015 году ООО «Продовольственная база №4» признали банкротом, но предприятие продолжило работу. Татьяна Русина умерла в конце октября 2016 года. В день ее похорон на базу зашел РУБОП, дочь и наследницу Русиной тщательно охраняли. Конфликт вокруг базы продолжается до сих пор.

Криминал, любовь и удача

Бандитский мир не делал снисхождения женщинам. Причем столкнуться с криминалом можно было в любой области. Ольга Ускова, основательница Cognitive Technologies, разработчика искусственного интеллекта, одного из мировых лидеров в создании беспилотных автомобилей на основе нейросетей, рассказывает, что «в московском бизнесе с 1991 по 1994 год практически каждая вторая компания подвергалась наездам. Это происходило настолько регулярно, что воспринималось как очевидная, бытовая сторона жизни. Знакомый московский авторитет научил меня правилам, которые я неукоснительно соблюдала. Он говорил, что наезды совсем по беспределу происходят крайне редко. Если что-то некорректно оформлено в бумагах, что-то украдено — в общем, есть нечто, что можно повторно стащить без особенного наказания.

Авторитет учил меня: все, что связано с владением недвижимостью, может плохо кончиться. Поэтому, когда в начале 1990-х у нас появилась возможность взять одно из зданий Академии наук, я этого не сделала из соображений собственной безопасности. Поэтому же я не участвовала в залогах и приватизациях. И еще важно было удержаться и не встать ни под какую «крышу». Зачастую отжим становился следствием борьбы «крыш», где бизнесы были заложниками».

Ускова — потомственный математик, ее отец в 1960-х принимал участие в разработке «Каиссы», первой программы, которая смогла играть в шахматы. Компания, которую создала Ольга Ускова, выросла из Института системных исследований РАН. Вспоминая, как начинался ее бизнес, Ускова говорит, что «в момент перестройки у всех технарей в России был драйв и подъем. Иностранцы были в нас уверены. Всесоюзный НИИ системных исследований, ВНИИСИ, был элитарным институтом, мы могли ездить за границу и контактировать с иностранцами». Первые заказы на программирование от иностранцев начали поступать Усковой с 1989 года. «Это была работа очень задешево на полулегальных основаниях. Но она дала стартовые связи», — говорит Ольга Ускова. В 1991 году с помощью советских эмигрантов Cognitive Technologies заключила первый контракт с Corel Draw. Следующий крупный контракт на создание софта для сканеров Hewlett-Packard Ольга заключила уже сама, из России.

Другая русская женщина в IT Ольга Дергунова построила карьеру как наемный сотрудник. Выпускница факультета кибернетики МИНХ им. Г. В. Плеханова и заочной аспирантуры по вычислительной технике и программированию, Дергунова с 1990 года несколько лет работала директором по продажам и маркетингу совместных предприятий «Параграф» и «Микроинформ», которые были авторами российского текстового редактора «Лексикон».

В 1994 году Дергунова пришла на должность менеджера по работе с корпоративными клиентами российского представительства Microsoft. А год спустя стала главой представительства, единственной женщиной-руководителем в 56 национальных подразделениях компании.

В 1990-х начинали свой путь в бизнесе петербурженка Татьяна Франус, построившая состояние в ретейле («Пятерочка»), и Любовь Хоба, с 1993 по 2018 год работавшая главным бухгалтером «Лукойла». Сейчас Хоба является членом совета директоров компании, а в рейтинге богатейших женщин России в 2019 году заняла 14-е место.

Но самая известная женщина-предпринимательница эпохи 1990-х, конечно, Елена Батурина, которая открыла вместе с братом свой первый кооператив еще в 1989 году. В 1991-м был зарегистрирован основный актив — ТОО «Интеко» с профильным производством пластмассовых изделий. Открытию бизнеса предшествовало другое важное событие в жизни Елены Батуриной: в 1989 году молодая сотрудница отдела кооперативов Мосгорисполкома познакомилась со своим шефом, главой ведомства Юрием Лужковым, а в 1991 году вышла за него замуж. Начавшая с производства изделий из пластика компания пошла дальше, «Интеко» в 2001 году купила пакет акций Домостроительного комбината №3. До 1999 года этим комбинатом, который был частично приватизирован, руководил Юрий Свищев. В мае 1999-го неизвестные совершили покушение на 61-летнего строителя: его избили прямо около дома, когда он гулял с собакой. Через несколько дней Свищев скончался. Комбинат остался фактически бесхозным. А год спустя к ДСК-3 проявила интерес «Интеко».

Расширяя объемы инвестиций, в том числе благодаря кредитам Банка Москвы, подконтрольного столичному правительству, «Интеко» постепенно стала одной из крупнейших строительных компаний на рынке, писал Forbes в 2004 году. С этого года и до февраля этого Елена Батурина, несмотря на переезд в Лондон после отставки Юрия Лужкова, неизменно оставалась богатейшей женщиной России. В конце 2019 года, вскоре после смерти мужа, суд Калмыкии объявил Батурину в розыск в связи с делом о банкротстве ее брата. Это было частью атаки, которую ведут против вдовы Юрия Лужкова финансовый управляющий ее брата Виктора и инвестиционная компания А1 Михаила Фридмана F 7 и его партнеров.

Читайте также: Лихие женщины 90-х: как они строили бизнес во времена, когда за это убивали

Мультимедиа и арт

Крупный бизнес и большая политика тогда сквозь пальцы смотрели на предпринимательство в области культуры, искусства и медиа, считая это занятием, по доходности сравнимым с вязанием или макраме. Оставшись без внимания со стороны сильных товарищей, стали развиваться так называемые креативные индустрии, заниматься ими было если и не сверхприбыльно, но безопасно.

После триумфальных торгов Sotheby’s советским неофициальным искусством летом 1988 года начал развиваться арт. В 1990-м была зарегистрирована «Первая галерея» (одним из ее основателей стала художник Айдан Салахова), а следом за ней — «ХL галерея» Елены Селиной. Первым художником XL стал Олег Кулик.

В 1991 году частную телекомпанию «РЕН ТВ» зарегистрировали Ирена Лесневская с сыном Дмитрием. В 1992-м возникло издательство «Новое литературное обозрение», его главой и главредом одноименного журнала стала Ирина Прохорова. В 1995-м начала вещание радиостанция «Серебряный дождь», которую Наталья Синдеева организовала вместе со своим теперь уже бывшим мужем Дмитрием Савицким, позже Синдеева создала телеканал «Дождь».

Казалось, идеи витали в воздухе, и реализовать их можно было одним движением руки. Создательница «РЕН ТВ» Ирена Лесневская до августа 1991 года работала обычным редактором Главной редакции кинопрограмм ЦТ СССР. В первый день путча, 19 августа, как вспоминала Лесневская позже, сын Дмитрий уговорил ее начать «новую жизнь со страной», учредив собственную компанию, производящую для ТВ. Как говорит Лесневская, если бы не сын, она бы просто вышла из «Останкино» и закрыла за собой дверь навсегда.

В 1995 году Лесневская была в числе претендентов на пост первого генерального директора ОРТ (сейчас «Первый канал»). Однако против ее кандидатуры выступил один из акционеров канала, Борис Березовский, и пост достался Владу Листьеву.

В 1997-м продакшен-компания, сотрудничающая с основными федеральными каналами, основала свой собственный канал, Ren-TV. Хотя в названии отчетливо читается ее имя, Ирена Стефановна настаивает, что логика была другой: «Ren на латыни — это «почка», «жизнь», — объясняет Лесневская.

По мнению Лесневской, она не была бизнесменом в классическом понимании, а хозяйкой, в доме которой собрались люди с разными мнениями. Оглядываясь назад, Лесневская говорит, что по темпераменту ей больше подошел бы канал вроде «Культуры» c набором научно-просветительских программ. «Денег не было, но было очень интересно и тяжело», — характеризует Лесневская 1990-е.

Другая важная женщина российского ТВ, продюсер и создательница крупнейшего российского ТВ-производителя «Красный квадрат» Лариса Синельщикова свои первые большие деньги заработала, открыв в Москве шейпинг-клуб в 1991 году. В 1993 году выпускница ГИТИСа уже сотрудничала с телекомпанией ВИД (правильная московская среда помогла найти выходы на правильную тусовку) и запускала свою программу «90 х 60 х 90» на новом канале ТВ-6. Правда, программа выходила недолго, потому что Лариса Синельщикова возглавила рекламную службу канала. Ее карьера на телевидении, напоминающая авантюрно-приключенческий роман, продолжалась до 2013 года. Но после развода с мужем, генеральным директором «Первого канала» Константином Эрнстом, Синельщикова потеряла интерес к телебизнесу.

Новое русское кино

Новая российская киноиндустрия до сих пор не сопоставима по масштабам с киноиндустрией СССР. В этом виноват провал 1990-х. После распада страны казалось, что «кина не будет» уже никогда.

В тот момент в кино пришла единственная женщина-продюсер, выпускница ГИТИСа, театровед Елена Яцура. В отличие от растерянных и перепуганных коллег по киноцеху Яцура смотрела на ситуацию с оптимизмом: «Это было не время проблем, а время возможностей». Свой старт в мире кино она определяет как «историю на сопротивление». В числе главных трудностей Яцура называет гендерное неравенство: «Считалось, что продюсирование — мужской мир, и женщин там не ждали». Вернувшись в 1993 году со стажировки в дублинском Тринити-колледже, Елена Яцура стала работать заместителем главного редактора в кинокомпании «Слово», основанной старожилами «Мосфильма». Ей быстро объяснили «правила игры»: делать только то, что удастся продать. Тогда в стране наступила эра «корпоративного кино». Кинематографисты, например, путешествовали на круизных лайнерах, снимая фильмы «с руки» и задействуя в массовке отдыхающих. На студии «Слово» в то время заканчивалось производство четырех новых картин, среди которых драма Эльдара Рязанова «Предсказание» с секс-символом «Маленькой Веры» Андреем Соколовым и Олегом Басилашвили в главной роли. Для прокорма снимали эротическое видеоприложение к журналу «Андрей», причем, как отмечает Елена, к делу подходили «с высокими стандартами кинопроизводства». На видеоприложениях набивал руку в монтаже режиссер Дмитрий Месхиев. «Это была фантастическая возможность научиться работать у профессионалов», — говорит Яцура.

«Само по себе продюсирование не про деньги, а про идею. Ты видишь идею и понимаешь, какому количеству людей она может быть интересна. Кому ее можно показать. И вот от этого уже зависит и бюджет фильма, и маркетинг», — говорит Елена Яцура.

Проверкой на прочность продюсера стал дефолт 1998 года, когда автор Геннадий Островский сдал Яцуре переделанный сценарий картины «В движении». В тот день ей пришлось уволить практически всю свою команду, 12 человек. Несмотря на то что на экраны выходили сразу две ее картины, «Тесты для настоящих мужчин» и «Женская собственность», денег не было. Эту травму продюсер переживает до сих пор: «Это было очень болезненно — уволить всех в один день. Я подумала тогда: вот оно, все». Чтобы запустить «В движении», пришлось занимать у друзей и знакомых: два раза по $2000, потом еще $4000. Но Яцура все вернула спустя полтора года, как и обещала.

Впрочем, на камерные проекты Яцура никогда не разменивалась. Ее дело — большое кино, она метит на все 5200 киноэкранов страны.

«Принято считать, что дело женщины — небольшие проекты. Но я не могу и не хочу себе врать, мне так неинтересно», — говорит Елена Яцура. По ее мнению, мелкотемье, мелкозадачность приводят к тому, что, когда женщина приходит в бизнес, из него уходят деньги. По Яцуре все просто: так происходит потому, что женщина традиционно готова тащить на себе воз разных обязанностей за небольшие деньги, терпеть и не требовать большего. А мужчине — на уровне примитивной биологии — проще закрыть, уволить и даже убить.

Первая женщина-продюсер российского кино, дважды лауреат национальных кинопремий «Ника» и «Золотой орел» признает, что «стеклянный потолок» в бизнесе есть: «Я вижу, как жестко выставлены локти, и всякий раз надо уметь это все перепрыгнуть. Но я не опускаю руки».

Модный приговор

Когда у первых бизнесменов появились первые деньги, возникла потребность модно одеваться. На тот момент в стране было три «больших» модельера: маститый Вячеслав Зайцев — портной первых леди СССР, Валентин Юдашкин — любимец российской эстрады, Винокура и Лещенко, а также Алексей Греков, появлявшийся в окружении «партнеров», мускулистых мужчин в пиджаках с широкими плечами. Это мужское трио одевало клиентов, но индустрии моды в стране не было. Индустрия возникла из-за границы, начавшись как маленькие челночные бизнесы.

Фешен-директор ЦУМа Алла Вербер, одна из тех, кто стоял у истоков российского модного рынка, рассказывала в январе 2019 года (Вербер умерла в августе 2019-го): «Когда я только пришла в этот бизнес, чем была мода? Один модельер — Зайцев, один Дом моды — на Кузнецком... Было два универсальных магазина — ЦУМ и ГУМ, в которых купить что-то с прилавка было невозможно, только из-под прилавка и по знакомству. Страшные бабки, к которым страшно обратиться».

В 1990-х появились три компании, торгующие модной одеждой высоких брендов: Mercury, «ДжамильКо» и Bosco di Chiliegi. Компания Mercury основана в 1993 году Леонидом Фридляндом и Леонидом Струниным. В том же году основана группа «ДжамильKо», ее основной владелец — Халед Джамиль. Контрольный пакет Bosco di Chiliegi принадлежит Михаилу Куснировичу. «Когда мы пришли на рынок, — говорила Вербер о начале работы в Mercury, — наша идея заключалась в том, чтобы создать в России элитарную моду. Нас интересовал luxury-бизнес, где существует лимитированное количество брендов для определенных людей, которые хотят получить лучшее, что есть в мире».

Первым из luxury-брендов в Москве открылся бутик Versace, остальные побаивались: люди не доверяли, они не знали, где это сшито, как это сделано. Не было никакой ценовой политики. А откуда ей взяться, если не создали еще монобрендовых магазинов и развелось много подделок: люди совершенно не разбирались, не могли отличить настоящий Gucci от ненастоящего. Эти подделки продавались на рынках за большие деньги, покупателей уверяли: «Да что вы, что вы! Это шьется на той же фабрике, что и Chanel».

Про предмет своей особой гордости, ЦУМ, Алла Вербер говорила: «Магазин c хорошим именем, с хорошей «родословной». Когда говорят Harrods, Bergdorf Goodman, Saks Fifth Avenue, то говорят и ЦУМ».

Мировую luxury-индустрию в Санкт-Петербурге представляла Мила Ануфриева, владелица бутика Vanity, где были представлены ведущие дома моды. Когда Ануфриева сделала попытку расширить бизнес, вдруг началось судебное преследование. На нервной почве Мила тяжело заболела и вынуждена была бежать в Италию.

Российские дизайнеры, бывшие сотрудники домов моды на Арбате, на Кузнецком и сотрудники Виалегпрома делали активные попытки начать собственное производство и прямые продажи, начать тиражировать свои модели и зарабатывать на этом.

Первого успеха добивались те, кто работал с мехом. Все бизнесмены-нувориши мечтали подарить любимой женщине норковую шубу. Пытавшиеся выйти на русский рынок сестры Фенди со своими сложносочиненными меховыми изделиями, дизайнером которых был Карл Лагерфельд, отказались от этой идеи. Русским покупателям дизайн не требовался. Даже открывшийся в 1996 году журнал русский Harpers Bazaar писал о том, что нет ничего изящнее норковой шубы. В Москву из Киева приезжает Елена Ярмак, чтобы открыть свое дело по пошиву шуб, реализовать «несбыточную мечту советского времени», как она говорила. Вскоре шубы бренда Helen Yarmak начинают носить артисты, звезды эстрады, а Патрисия Филд, стилист сериала Sex and The City, надевает меха Ярмак на одну из героинь.

В 1991-м в Петербурге открывает свой дом модельер Татьяна Котегова. В 1992 году в Москве — дизайн-студию модельер Виктория Андреянова. Спустя пять лет, в 1997-м, она же возглавляет «Президент-Сервис» при Управлении делами Президента РФ. В 1995-м Дом моды создает питерский дизайнер Татьяна Парфенова.

Красивые пришли

С начала 1990-х на мировые подиумы вышли манекенщицы из бывшего СССР. Поставляли моделей на конкурс во множестве возникшие агентства. Самым авторитетным считалось Red Stars. Официальным лицом агентства работала Татьяна Кольцова, модель в прошлом. Агентство было основано в 1989 году как региональный отборщик участниц мирового конкурса красоты Elite Model Look. Другим совладельцем агентства был бизнесмен Виталий Лейба. В 1999 году Татьяна Кольцова внезапно вышла из бизнеса, после чего вообще исчезла из профессии. Лейба славился эмоциональностью: весной 2000 года он подрался с фотографом Владимиром Фридкесом, а за год до этого избил владельца торговой палатки Игоря Акутдинова, как сообщает «Коммерсантъ». В 2002 году агентство закрылось.

Второй крупный игрок «красивого бизнеса», агентство Modus Vivendis появилось в 1991 году. Создала агентство Елена Ермолаева, ее муж Андрей Мановцев был известным стилистом, работал для многих модных журналов. Как рассказывала Елена, в тот момент «развалилось агентство-школа моделей «Ама», и девчонки, которые состояли в базе агентства, предложили создать «что-то свое». Так Елена вместе с партнером Дмитрием Свищевым открыла Modus Vivendis. Modus Vivendis существует до сих пор, а Ермолаева успела открыть за последние 15 лет еще два агентства. Хотя спрос на русские лица на мировых подиумах прошел, а девушка-модель, как и красный пиджак, перестала быть признаком «настоящего крутого мужчины», модному бизнесу по-прежнему нужны красивые лица и тела.

Фундамент будущего

Женщины 1990-х выживали и работали в мире, где сила принуждения стояла выше убеждений. Язык принуждения, работавший гораздо лучше институтов, почти не оставлял места для soft power — силы убеждения, основанной на кооперации и доверии. Но женщины, которые смогли найти себя в те суровые годы, во многом заложили фундамент для того, чтобы сегодня мы могли посвятить целый номер авторитетного издания теме гендерного равноправия в бизнесе. И за это им спасибо.

Авторы: Надежда Померанцева, Мария Братищева, Яна Жиляева